Глава вторая
***
Убеждения самый поверхностный слой человека, его сознания. Всего-лишь меньшая часть айсберга над водой. Человек выше, глубже и дороже всякой идеи и всякого убеждения.
15 августа 1998 года
***
Не бывает брюк без кармана, корабля без кормы, а человека без кармы.
октябрь 1999 года
***
Мне двадцать три года. Я многого не понял во всём этом и с уверенностью могу сказать только одно (увы, банальное) заключение – жить тяжело.
Мне двадцать три года. Если до восьмидесяти, то это одна четвёртая жизни. Если до шестидесяти – одна треть. До сорока – половина. Больше половины…
Мысль о смерти – это единственное, что делает жизнь драгоценной.
17 апреля 2000 года
***
Люди умирают и они несчастны… Поэтому я сделаю их ещё несчастней.
1997 год
***
Драться нехорошо.
Сегодня в метро так нагло толкнули в спину, что обернулся и хотел ударить хама по лицу, но вспомнил, что совсем не умею драться. Вот сейчас как ударю его, толстую быдлу, по харе, а он усмехнётся и как сунет мне в интеллигентное тонкое личико, и улечу я далеко и надолго, будет больно и настроение в конец испортится.
А если не ударю, а просто скажу (строго или приветливо – не имеет никакого значения): что ж так толкаетесь! он без лишних прений всё равно заедет мне по физиономии, какой бы красивой она ни была, я улечу далеко и надолго, будет больно и настроение в конец испортится.
Но если даже произойдёт совсем невероятное: я ударю, а он не ответит, или ответит слабо, а я снова ударю, и он умолкнет окончательно и бесповоротно. Если даже это произойдёт на самом деле, то я погоржусь, конечно, две остановки, а потом станет тоскливо и больно, что я ударил человека, который даже слабее меня, и настроение в конец будет испорчено.
Вот я и молчу и не бью своего обидчика. Но отчего-то мне всё равно больно, настроение окончательно испорчено и, кажется, что я улетаю куда-то далеко и надолго…
18 апреля 2000 года
***
Люди придумали шахматы, но умнее не стали.
1996 год
***
Розанов писал свои книги. Гермоген призывал отлучить его от церкви. Розанов ругался. А оба умерли в девятнадцатом году. Умерли, умерли, умерли…
15 августа 1998 года
Многоходовки
I
Муж бросил – плохо. А она, промучившись год, встретила принца на белом коне с алыми погонами, и он увёз их за тридевять земель в тридесятое царство в землю обетованную вечно восходящего солнца, где все и всегда счастливы.
Остались вместе – хорошо. А он через пару лет начал пить и бил её со чадами при этом сильно. А через десять помер, замёрзнув на улице, и оставил её одну одинёшеньку с тремя детьми, переполненными дурной наследственностью.
II
Он был умнее других. Всё просчитал за несколько ходов вперёд. А судьба обиделась за такую математику и поступила весьма банально.
1996 год
***
Перестал ходить в церковь, потому что ничего не даёт, скучно и бога нет или Бог везде.
Зашел после долгого перерыва и понял что такое благодать.
17 апреля 2000 года
***
Замесить накануне вечером Пушкина, с утра добавить пять капель Горького (не больше!), глоток Гоголя, кусок Толстого пожирнее, щепотку Достоевского, столовую ложку Тургенева, Лескова по вкусу, залить Лермонтовым, Чехова на глаз и коктейль “великой русской” готов! Перед употреблением взболтать. Хранить в холодильнике души бережно и нежно до скончания века, аминь!
15 августа 1998 года
***
Кинотеатр “Ереван”. Цена билетов 50-60 рублей. Скидки для пенсионеров, студентов и армян. Айзербаджанцев просьба не беспокоиться.
15 августа 1998 года
***
Небо – везде. Вверху и внизу, впереди и сзади, справа и слева. Земля плавает в небе, её окунули в небо, как ребёнка в мать.
1997 год
***
Отражение реальности… Тихое, ровное, ясное. Поверхность мира. Но вот всплеск воды, и всё рушится. Не остаётся ничего, кроме искажённых осколков разлетевшейся вдребезги картинки.
12 июля 1999 года, день Петра и Павла
***
Уединение – у единения – у Единого…
15 августа 1998 года
***
Дни жизни… Как они коротки и быстротечны. Мы гоним их в ожидании грядущего, которое обязательно, обязательно, обязательно будет лучше, светлее, счастливее!
И дни жизни, покорно повинуясь нам, быстро проходят мимо и уже никогда не возвращаются, оставаясь лишь на дне памяти и в закоулках снов.
28 июля 1999 года
***
Если говорю, что свободен, а любви не имею, то я не познал. А если не познал, то и не освободился.
1997 год
Кровь
Кровь… Кровь.
Кровь. Кровь. Кровь. Кровь. Кровь. Кровь. Кровь. Кровь. Кровь. Кровь.
Кров… Ров… Со-кровище. От-кровение… Кровь от крови моей…
Сгусток крови, кровь раны, менструальная кровь, красная, алая, бардовая, розовая, светлая, тёмная, чистая, зараженная, холодная, горячая, голубая… Кровь убиенных, кровь воинов, кровь доноров. Кровь матери, когда ей сделали сечение кесаря по всем законам геометрии Эвклида и достали тебя, не рождённая женами.
Не истребится кровь твоя до скончания века… Человек суть плоть и кровь…
Пейте Кровь Мою Нового Завета!..
Морфология эритроцитов… Тельца Жолли… Кольца Кебота…
Кровь.
1998 год
***
То, что называется реальностью, всего лишь поверхность мира, поверхность миров. Люди скачут по верхам и думают, что знают жизнь. Они научились плавать и плывут по единственному знакомому слою жизни.
Чтобы что-то узнать, нужно утонуть. Нужно захлебнуться жизнью.
12 июля 1999 года
***
Миллион раз расстанешься и не договоришь чего-то важного, может быть, главного; расстанешься не так, как хотел. Ты знаешь, что будет миллион шансов всё переиграть, изменить, договорить.
И однажды будет всего лишь один раз, один из миллиона, миллион первый раз… Разверзнется пасть времени, и его уже не будет, оно застынет в одной точке, точке того раза, про который я говорю тебе, и будет его прокручивать снова и снова, как закольцованную плёнку, днём и ночью, утром и вечером, хотя этот раз ничем не будет отличаться от целого миллиона других встреч и расставаний, разве только тем, что этот раз – по-след-ний. Он как след ноги на песке, который через мгновение смоет волна, как след помады на щеке, который ты сейчас медленно сотрёшь, как пыль от времени за стеклом перед книгами, как пыльца, оставшаяся от крыльев мотылька, как силуэты людей на кухне, которые ты видишь через мутное стекло, и только по голосам пытаешься догадаться кто там. Он будет кружиться перед тобой, как прошлогодний снег – раз-два-три, раз-два-три – кружиться каким-нибудь пустяком, например, чашкой чая, которую ты не налил ей, потому что устал и в хлопотах перед приходом гостей на твой день рождения было совсем не до неё. И ты, в этом застывшем, почти заворожённом отрезке времени, будешь наливать миллионы чашек чая, протягивая их в пустоту, и несуществующие звуки разбитой посуды будут тебя преследовать, когда ты пойдёшь по следу последнего раза.
Через много лет ты забудешь черты её лица, забудешь, что и как она говорила, ты забудешь многое, почти всё. Может быть, даже забудешь, что она вообще была. Но боль останется с тобой навсегда. Этот след не смоют даже целые реки времени и забвения.
19 апреля 2000 года
***
Генри Миллер противопоставляет “царство идеи” – разуму. И это так. Настоящая “идея” без-рассудна. Она скорее чувство, чем мысль.
24 октября 1999 года, пересекая “Тропик рака”
***
Кругом столько боли. Я вижу её во всём. В сине-белом пакете, который застрял на ветке за окном. В твоих глазах. В начинающейся весне. В двадцатилетнем смехе. В морщинах на лице женщины. В голосе отца по телефону. В фотографиях и воспоминаниях. В любом времени дня и года. В дожде за окном и запахе сирени. В снах и грёзах… Щемящая скорбь мира. Боль неизбежности, неизбывности и чего-то ещё. Хочется обнять весь мир. Вот-вот брызнут, как сок, слёзы и сердце не выдержит и разорвётся на куски, разлетясь по миру.
Родненькие мои, бедненькие, милые… радость моя, счастье моё – часть меня, горе моё, солнышко…
Бог – это боль. И на дне этой боли таится что-то, как свет во мраке, похожее на счастье.
19 апреля 2000 года
***
В раю платят снегом. Каждую зиму на нас падают белые райские деньги. Надо набрать их побольше, чтобы было чем платить, когда умрём.
декабрь 1999 года
***
…А вода шептала, что всё ещё впереди, что она всё смоет, омоет, унесёт нас к далёким берегам и всё будет хорошо. Кровь от её холода остановится и застынет красными льдами, а любое сердце от её тепла растает.
Вода шептала и о чём-то не договаривала.
1999 год
***
Уныние – у ныне – как у разбитого корыта, будто не было прошлого, будто не будет Грядущего.
12 мая 2000 года
***
Давно, когда мне было лет четырнадцать, шёл один фильм. Я смотрел его девять раз и каждый раз плакал, хотя фильм был весёлый и весь зал смеялся. А у тебя был такой фильм?
1998 год
***
Меня стало много. Я разлетелся по земле на куски. И ношусь над водами и землями множеством осколков своих. Проносятся мимо куски моего мяса, ленты сухожилий и вен, над Веной и Сухуми, над Гангом и Волгой.
Мокша, Мокша, милая моя речушка.
1999 год
***
Девочки – это горшочки с землёй, а мальчики – леечки. Мальчики поливают девочек, и из девочек вырастают цветы. Ла-ла-ла-ла-ла!
1997 год
***
Мой хриплый голос исколот иглами проигрывателей. Рвусь из всех сухожилий с того света до вас докричаться.
1997 год
***
И все слёзы мира подступили к нему, и плакал он ночь, и плакал день, а к вечеру умолк. И увлёк он её, и она согласилась. Он положил её на снег, но им не было холодно. И сказал он: я пророк, но не пророню ни слова. Послан я, и одно у меня на уме. Одна мысль, одно слово, одно воспоминание. Горечь на сердце у меня. Не все, кто ушёл, вернутся, не всё, чего мы желаем, сбудется, не всё, чего ждём, произойдёт.
2000 год, зима
***
Высоко в синем, как море, небе летают птицы и иногда на нас срут. Хорошо, что не летают коровы.
1997 год
***
Мы, не спеша, гуляли по пустынной набережной. Она что-то рассказывала и смеялась, я молчал и тоже иногда смеялся. Уже стемнело, и неоновый свет отражался в грязной реке.
Всё отошло, всё поблекло. Мы выгуливаем жизнь, как собачку. И нет сил сказать: я тебя не люблю. Только опавшая листва под ногами – и ветер дует нам в спины, как стволы ружей.
1997 год
***
Однажды, прогуливаясь по Невскому, я увидел пролетающего мимо ангела.
– Постой, – взмолился я, – донеси до неба мою молитву, я много грешил…
Но ангел, на секунду повиснув в воздухе, полетел вверх и быстро утонул в небе.
Видимо, в высотах вечности ему не было никакого дела до моих земных тараканьих дел.
_1997 год _
Этюд в белых тонах
С каждым днём становится всё холодней. Вот и снег медленно падает из тёмно-синей пустоты. Земля, голые деревья, наши дома, одинокие прохожие… белеют, покрываясь снегом. Откуда-то из окна доносится тихая музыка. Похоже на долгий финальный кадр, в котором раскрывается весь смысл фильма. Кажется, что кто-то там наверху решил замести наши следы, закрасить мир белой краской. И когда всё превратится в нетронутый чистый лист – начать сначала.
1997 год
Неделечка
Понедельник – делит, вторник – вторит, среда – определяет сознание, четверг – ввергает в чёт-нечет, пятница – падает ниц пред твоей святой пятой, суббота – субъективирует боты, воскресение – воск воскресает и свеча снова возгорается от сени искры, и наступает понедельник.
1998 год
***
Он бродил среди застывших мыслей.
1998 год
***
…И вошло в вагон счастье. В вагон, где ты только что убивал жизнь, скучно и бессмысленно вертя головой своей, как глупая сова, и качаясь, словно пьяный. Счастье село прямо перед тобой, расправив юбку, как парус, на счастливых ногах твоих, посидело, проехало тихо три остановки и ушло. Двери захлопнулись. А ты как сидел с сомкнувшимися губами, прилипнув к коже сидения, так и сидишь. Ну и сиди.
А где-то там ходит счастье и расправляет юбку, как парус, на счастливых ногах твоих.
1998 год
***
Этот путь ведёт в страну страдания. Но говорю вам, человек создан для счастья. Вы пройдёте юдолью скорби и страдания и выйдете на свет.
1998 год
***
Он доплыл до середины реки и сгорел.
1998 год
***
«Вынеси ведро», – тихо, чтоб не услышала мать. Пизда…
Вышел – и обомлел. Медное небо было подарено мне.
Какое же медное, дурак, оно перламутровое!.. Вот дурак, сам пишет, а ничего не знает, дурак!..
Ну, дурак. А ведь всё равно подарено.
лето 1998 года
***
Не отворачивайся от бездны, не убегай и не бойся. Бездна внутри тебя, убежать невозможно. Остановись и посмотри в бездну, вглядись в неё. Если долго смотреть во тьму, увидишь в ней свет. И во тьме свет светит…
Вошёл Моисей во мрак, где Бог.
лето 1998 года
***
Молитва сигареты перед боем.
лето 1998 года
***
Иван Иванович сказал, что прав Иванов. Сидор Сидорович, что прав Сидоров. А на самом деле никто не прав и правы все.
1998 год
***
Ученики бежали.
И Иисус умер.
А после сего Иосиф из Аримафеи – ученик Иисуса, но тайный из страха от иудеев, – просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса; и Пилат позволил. Он пошёл и снял тело Иисуса. Пришёл также и Никодим, – приходивший прежде к Иисусу ночью, – и принёс состав из смирны и алоя, литр около ста.
И Иисус воскрес.
сентябрь 1997 года
***
Трудно вместить настоящее в трусы прошлого.
сентябрь 1997 года
***
Давай потихоньку отсюда смоемся, как иероглиф волной на песке. Пусть они празднуют очередное нахождение бога и создание новой модели мира, треск грубых швов которой, как треск зажжённого хвороста, уже слышен. Вперёд! Здесь уже пахнет смертью.
1997 год
***
– А где Джим?
Она оглянулась и не увидела его.
– Он ушёл выпить тот родник, что заставлял его писать.
Она заплакала.
1997 год
***
Трудно искать Бога в светлой комнате. Тем более, если Его там нет.
1997 год
***
Я взял тебя, и мне стало грустно, что я это сделал.
Я не взял тебя, и мне стало грустно, что я это не сделал.
Кругом одна печаль и неудовлетворённость, потому что, удовлетворяя одно, мы не удовлетворяем другое. В нас много «я», и все они хотят своего. Так что поезжайте-ка вы все со своими системами к Бениной мамочке в Одессу. Ответов нет.
1997 год
***
Ночью Бог сказал: Неужели эта женщина мешает тебе любить Меня? Хорошо; иди возьми её, сделай всё, как хочет сердце твоё, и люби Меня.
И я не смог. Я не смог Его любить.
Ночью Бог сказал: Почему ты больше не любишь Меня?.. Мне стыдно, Господи… Он ответил: Я простил тебя.
Снова подул твой ветер.
Ночью Бог сказал: Зачем ты опять хочешь её? Зачем она снова мешает тебе любить Меня? Я не знаю, Господи… Бог сказал: Иди и возьми её, если так хочет сердце твоё, и люби Меня.
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
Ночью Бог больше не пришёл.
1997 год
***
Я накормлю вас земными Моими благами, пока вас не затошнит от них, пока они не полезут у вас из ушей, пока ваши члены не сотрутся в кровь, – говорит Господь.
1997 год
***
Всё движется и всё остаётся прежним.
1997 год
***
– Я вот о чём, батюшка, часто думаю: была ли у Христа, Господа нашего, тень или не была? Ведь сказано, что Он есть Свет, и нет в Нём никакой тьмы, а какая же тень у света! Но с другой стороны, Он же был живым человеком, а ведь не отбрасывают тень только мертвецы! Здесь есть тайна. Сокрыто сие от нас туманом неизвестности. Но оченно хочется знать, всё-таки была или не была. Отец Христофор, скажите по секрету.
1997 год и 17 июня 2003 года
***
Во рту стоял вкус кофе со сливками. Вкус сливок. Вкус слив. Вкус слов. Олово слов. Если кто-то умрёт, то это вкус смерти. Если полюбит, то вкус любви и яблок.
Во рту сидел вкус олова со словами. Но олово не свинец. Свинец, десять граммов, пожалуйста (больше не надо); свинка, свинг, вина, вино, оно…
Во рту лежал вкус оного без коего. «Кое», «либо», «нибудь» пиши через дефис и будешь прав.
Будь здрав!
28 апреля 1998 года
***
Где-то нас ждёт спрятанный ключ. Где-то нам оставлен след.
май 1998 года
***
– Рувим! Я Бог твой. Почему ты оставил Меня?
– Не знаю, Господи…
– Рувим, вернись ко Мне.
– Я не могу, Господи. До Тебя слишком далеко.
– Пройди сколько сможешь. Остальное Я пройду Сам.
1997 год (из одной умной книги)
***
Захотелось тепла.
Захотелось любви.
Захотелось женщину.
Позвонил трём ведьмам. Одной не было дома, другая не поняла, третья отказала.
Рано лёг спать и долго не мог заснуть. А потом увидел сон: как в комнате с мерцающим светом танцевали две, некогда живые, тени.
1997 год
***
Ни что так не делает человека несчастным, как желание быть счастливым.
апрель 1998 года
***
Не всё тебе веселитися, пить вино, да смотреть на женщин. За днями радости приходят дни печали. Вкус их, как горечь миндаля. Цвет их, как цвет бурьяна в овраге. Звук их, как звук одинокой струны в тишине сада. Были они и будут.
Но не всё тебе кручиниться, пить вино, да сокрушатися. За днями печали идут дни радости. Вкус их, как вкус яблок. Цвет, как цвет восточных садов под балконом во глубине дворца. Звук, как музыка на деревенском празднике под Прагой. Были они и будут.
7 января 2000 года, Рождество
***
Убили известного и всеми любимого человека. Общественность бушевала, газеты на перебой выдавали версии убийства, на кухнях вечерами, за водочкой, гадали, кому он перешёл дорогу.
Но убийцу и заказчика так и не нашли, и вскоре все успокоились и забыли.
И никто на свете, кроме двух людей и Бога, не знал, что этот милый мёртвый человек сделал великую подлость и был наказан.
1997 год
***
Он звонил женщинам и говорил: приходи ебаться.
Вначале тем, в кого был влюблён, потом тем, кого просто хотел, затем всем подряд. Кого не было дома, кто умер, кто переехал, кто не мог, кто не захотел. Причин много.
Он поднялся на крышу своей девятиэтажки и спрыгнул встретить Бога и узнать есть ли реинкарнация.
1997 год
***
В полдень вся падаль попадала в осенние лужи.
осень 1999 года (на работе)
***
Мы стрелы пущенные Богом в сердце Бога. Летим, рассекая свистящий воздух, прямо в цель. И уклониться невозможно. Дух выйдет вон – и мы ворвёмся в сердце живого Бога и станем счастьем.
сентябрь 1997 года
***
Война, наконец- то, закончилась. Нас убили.
1997 год
Утро
Что чувствует на утро преступивший?
Она подносит ему кофе, густую и горячую смесь, чёрную, с пеной для гадания. Глоток кофе… и вкус горячей смерти разливается по сонному телу, омывая внутренности.
«Хочешь, я тебе погадаю», – говорит она, глупо улыбаясь.
Не надо. Он читал книги.
1 мая 1998 года, день пролетариев, двадцать один год
***
Лучше поздно, чем никогда. Но иногда так поздно, что лучше уж никогда.
29 августа 1997 года
Пир души
«…и приготовь мне кушанье, какое я люблю, и принеси мне есть, чтобы благословила тебя душа моя».
Книга Бытия, по-еврейски Брейшит
Приготовив своё самое любимое кушанье, поставьте его так, чтобы аромат наполнял весь дом. Дождитесь, пока желание дойдет, и тогда накидывайтесь, ешьте, причмокивайте, хрюкайте, мурлычьте, облизывайте пальчики, улюлюкайте от удовольствия, наслаждайтесь, хвалите Бога и благословляйте всё и вся.
1998 год
***
Как красив и строен наполненный рюкзак!.. А посмотришь внутрь, всё ерунда какая-то.
лето 1998 года
***
Мне захотелось написать о любви. О той нерешительности, которая сковывает самых решительных, и о той смелости, которая овладевает самыми робкими. О печали, которая спускается на смеющихся, и о радости, которая посещает безнадежных…
– Отпусти меня!..
– Нигде не лучше и не хуже, везде, куда ни придём, где ни окажемся, всё одно и тоже, одно и тоже… Там хорошо, где нас нет, потому что там нас нет.
– Я знаю… но всё же отпусти меня… а не то я умру.
И как только получишь – исчезает; пригреешь – тает… Что имеем – не храним, потерявши – плачем. Хочется любить всех и вся. Но любить, не имея, не умеем. И мучаемся, мучаемся… Ни конца, ни края…
Какой-то шутник-фокусник протягивает нам кошелечёк с серебряными монетами: бери! – говорит – и улыбается. И мы всё бросаем, бросаемся в омут, с разбега в ледяную воду… А кошелёчек на верёвочке.
И за окном надрывает весну магнитофон:
– Ско-о-оль вер-р-рёвочка не вейся, всё равно совьёшся в кр-р-руг…
Всё равно совьёшься в круг.
Мне захотелось написать о любви. О том, как печальные глаза становятся ещё печальней. О том, как сгорает в пепельнице номер телефона, по которому так и не позвонил.
Написать о несбывшемся, которое не сбывается, даже если происходит.
24 апреля 2000 года
***
Сидит человек дома. Один. В тишине. Он прислушивается и заглядывает за окно… Вспоминает. Представляет и предчувствует. Долгий путь от себя за окно и обратно…
Это я.
24 апреля 2000 года
Она уже здесь…
Пух носился по летнему городу. Залетал в глаза, носы, рты. Плавал в воздухе, как звёзды, как перья белых птиц. Лежал на земле, как снег. Взмах детских спичек… и он загорался, кольца огня, расширяясь, бежали по земле и быстро исчезали в ней.
Я один знаю тайну. Она уже здесь. Зима в городе. Вернулась инкогнито, как изгнанный король, бродит по улицам, как соглядатый древнего завоевателя, и представляет, что скоро шум города превратится в плач, улицы станут пусты и безвидны, смеющиеся деревья увянут, птицы смоются на юг, а мы наденем поверх толстой кожи тёплые одежды, чтобы не почувствовать зимы и не разбиться об лёд.
Она остановит процессы гниения и цветения.
Зима ждёт своё время. И оно придёт. Не такого-то числа и такого-то месяца. Она будет идти медленно и методично, по капли выпивая лето, каждый час, каждую минуту убивая его.
лето 1998 года
***
Истекая мёдом пота своего: ты лучший.
лето 1998 года
Начало сгоревшего романа
И отёр Он со лба моего пот жизни, и я забыл все горести свои и труды. Поцеловал меня в губы, и я исполнился любовью. Поднял руки мои, и они превратились в крылья. И сел ко мне на плечо белый, как свет, голубь и ворковал о вечном. Ввёл Он меня в город сверкающий и отдал в жёны свою дочь.
Через сорок дней мне был снаряжён корабль, и 14 числа месяца Нисана мы отплыли по белой реке в юдоль страданий. В помощники мне были даны трое: воин с копьём, старец и человек с каменным лицом без глаза.
Вглядываясь в горизонт, я шептал своё новое имя.
_лето 1998 года _
***
Наблюдали люди блядей на блюде.
май 1998 года
***
Беги, возлюбленный мой, беги отсюда, спасайся, беги в дальние страны, беги новыми тропами, беги от голоса мёртвых, беги! Пока ты бежишь, ты жив. Остановишься, оглянёшься – умрёшь. Беги. Беги пока можешь и потом беги. Беги в мои объятья. Беги, пока не почувствуешь руки мои на себе, как крылья матери; губы мои на щеках твоих, как касание губ любимой, в первый раз приблизившихся к тебе; сердце моё рядом с твоим, застывшее в вечном стуке: я там, где ты, я здесь при дверях, отвори мне и будем вечеряти вечный вечер.
лето 1998 года
***
Там туман, где нас нет.
лето 1998 года
***
Поток чужих мнений, чужих голосов сбивает нас с толку. Мы теряем в нём равновесие и последние рахитные способности мыслить самостоятельно. Хлипкие мостки реальности рушатся под нами, уплывают из-под ног, превращаясь в ничто, и мы проваливаемся, падаем куда-то вниз… Нас несёт в чужой бурной воде в чужие города. Надо успеть в падении, за долю секунды, увидеть небо, забить гол и всё понять.
Мяч пересёк черту… и попал в сети. Го-о-о-о-о-о-о-о-о-ол!!! 1:0 в твою пользу!
А ты лежишь на траве и под рёв чужих голосов и чужих мнений смотришь в себя.
1997 год
***
Господи, вложи меч Твой в ножны Твои. Пощади раба Твоего. Довольно… Я иду к Тебе пуст и безоружен. Пощади.
1997 год
***
Наши проиграли итальянцам 1:0. Где-то в Анголе зарезали негра. От меня ушла жена.
Я лежал и не мог понять что происходит. Я слышал наступление зари.
1997 год