Глава пятая
***
Невечерний, несгораемый свет невидимых бесконечных свечей, светлячков, лучей, ручейков и ликов ослепил возлюбленных, проснувшихся в самом сердце ночи и выглянувших в окно, когда Ты проходил святым городом, скрыв великолепие своего тела – подобное великолепию тьмы тем сапфиров и жемчужин, сверкающих на солнце – под странными и диковинными одеждами последнего нищего и убогого плотника. Возлюбленные ослепли и больше никогда ничего не видели, кроме этого света. Они носились по пустым улицам спящих городов и кричали. И никто не мог понять радость и ликование их крика.
22 мая 2001 года
***
Удивительно, но в дожде есть какие-то непонятные уют и тепло, которых нет во время жаркой солнечной погоды.
1 июня 2001 года
***
Для того чтобы расти, нужны попеременно и дождь и солнце.
1 июня 2001 года
***
Эффектные яркие начала признак искусственности, но не искусности.
1 июня 2001 года
***
Время – это не будущее, время – это прошлое. Застывшее или растянувшееся настоящее – есть вечность. Ребёнок живёт в вечности до тех пор пока впервые не осознаёт прошедшего. Перспектива будущего заключает в себе лишь идею времени, говорит только о том, что когда-то механизм времени будет включён. Время приходит с первой потерей, с первой мыслью, с первым ощущением, что – этого не будет больше никогда. Именно поэтому время так ненавистно и заключает в себе в свою очередь идею смерти. Изначально время, как и история, началось с потери рая.
Если же найти потерянное, вернуть то, что не должно уже быть никогда, попасть в кинотеатр повторного фильма и, больше никогда из него не выходя, начать смотреть фильм с конца и по кругу, всё ускоряя его, то есть повернуть время вспять и начать его сжимать, то когда фильм раскрутится до скорости света, обогнав скорость времени – время исчезнет. Финальный, двадцать пятый, кадр – семь цветов мира, уходящие в перспективе в белый цвет; белый цвет, уходящий в перспективе в бесконечность – заключающий в себе весь фильм в целом и каждый его кадр в отдельности, будет ускорен, сжат или растянут до вечности, застынет в ней, растворится, сольётся с ней – и времени уже не будет.
Но как одна бесконечность не равна другой бесконечности, так и одна вечность не равна другой вечности, а один рай не равен другому. Только найденное обретает смысл и драгоценность. Чтобы что-то обрести, надо его сначала потерять. Первая вечность, первый рай – до времени – не осознаётся как рай. Он напоминает лишь сон в райском саду. Мы спали в нём, погружённые в серебро, ничего не зная о том, где мы, что мы, не ценя бесценности повисшего. Мы проснулись за воротами чудесного города, чудесного сада и волшебное видение за миг до нашего пробуждения исчезло, растаяло как туман, рассыпалось на тысячи блестящих на солнце невидимых осколков, у которых, как в рассказе Борхеса, лишь одна сторона, и только цветок у нашего изголовья и серебряная пыль на одежде свидетельствуют, что это был не сон. С тех пор мы бродим по миру, ищем потерянное дивное видение, бредим им наяву и не находим его. Только иногда, на закате, в бушующем небесном пожаре нам видятся смутные очертания сверкающего града, чудного сада царей Ахеменидов, и раз в тысячу лет, «в ночь ночей», благоухание сада спускается на землю и «вода в кувшинах становится слаще». Но через множество потерь-веков, окружённых мраком, через множество испытаний, смертей и жизней, когда время состарится, когда кувшин с изображением волшебной птицы Симург наполнится до краёв временем и оно потечёт по стенам мира, мы вновь окажемся на пороге вечности, на пороге рая. Но это будет уже вторая вечность и второй рай – за временем – который обогатится в с е м, обогатится полнотой времён; и горечь времени на наших губах превратится в сладость, подобную сладости старого вина, и мы опять возляжем среди дивных цветов и деревьев и уснём под пение дивных птиц, зная, что спим, погружённые в серебро, в райских чертогах напротив золоченого терема, зная их бесценную цену, – и назавтра проснёмся.
1 июня 2001 года
***
Небывшее, как сбывшееся, непроисшедшее, как происходящее, потерянное, как уже найденное…
1 июня 2001 года
***
Время приходит с первой потерей, проходит – с последней.
1 июня 2001 года
***
Хорошие писатели часто получаются из плохих или средних поэтов.
1 июня 2001 года
***
Если драгоценностей становится много, они теряют свою цену. Так и радость, и другие проявления духа. В этом один из смыслов верности.
1 июня 2001 года
***
Однажды умерев, человек попал в ад, что само по себе уже довольно нелепо и невероятно. Но дальше – больше. Попал он туда ни за что иное, как за то, что когда-то его соседка на старой квартире, забеременев от своего мужа, сделала аборт. Не за то, что он её осудил или был равнодушен или ещё что подобное, вовсе нет. Он попал в ад именно за то, что она сделала аборт.
1 июня 2001 года
***
Нечаянная Радость, Неувядаемый Цвет, Нерушимая Стена, Неопалимая Купина, Блаженное Чрево, Благодатное Небо, в скорбях и печалях Утешение и всех скорбящих Радосте, Взыскание погибших и Спасительница Утопающих, Споручница грешных и Умягчение злых сердец, Милостивая, Милующая Избавительница, Млекопитательница и Скоропослушница; Отрада и Умиление; Всеблаженная и Боголюбивая Целительница, Огневидная Троеручница, Живоносный Источник, Знамение, Взыграние, Воспитание, прежде рождества и по рождестве Дева, София – Премудрость Божья, призри на смирение, утоли моя печали, Три Радости даруй и спаси нас грешных!
1 июня 2001 года
***
Я люблю свою жену. Это большое счастье – понимать, что ты любишь свою жену.
1 июня 2001 года
***
Я люблю поэтизированную прозу. Она лишена с одной стороны искусственности стихов, а с другой – приземлённости обыкновенной прозы.
2 июня 2001 года
***
Я нёс цветок – её подарок, её послание, её благословение и благоухание из другого мира – на уровне груди, обхватив обеими руками стебель под самым бутоном. Бутон был бордово-алый, и, казалось, он вырос и распустился у меня в груди. Я принёс его домой, проехав через весь веселящийся город, и он долго стоял в хрустальной вазе на кухонном столе, а потом всю зиму мы заваривали из его лепестков чай.
2 июня 2001 года
***
Жизнь можно увидеть как непрерывную цепь потерь и обретений. Мы всю жизнь, теряя, находим и, находя, теряем. Но счастливые считают обретения; несчастные – лишь потери.
3 июня 2001 года
***
Мы шли по Проспекту Мира в прохладе опустившегося на усталый город августовского вечера жаркого дня. Мы держались за руки, ни о чём не думая, ни о чём не говоря. Просто шли вперёд, и нам было хорошо. Твоя маленькая ладонь в моей ладони напоминала успокоившуюся птицу. Я ничего не сделал, я только посмотрел направо, туда, где начинал ответвляться и уходил в бесконечность узкий переулок, – и всё. Я ничего не сделал, только посмотрел… Но когда я снова повернулся к тебе, то увидел, что прошло сто лет.
5 июня 2001 года
***
Смерть всегда приходит в чьём-то образе. Андерсену она явилась в образе Герды; Савонароле в образе горящей, но не сгорающей, кучи хвороста, картин и книг; Борхес встретил её в обличье выхода из тёмного изощрённого лабиринта, оказавшегося за разбитым зеркалом в номере недорогого отеля на берегу женевского озера.
Смерть всегда приходит в чьём-то образе, потому что у неё нет своего.
Возможно, она всего лишь плод нашего больного воображения. Возможно, её самой вообще не существует.
5, 6 июня 2001 года
***
Перед смертью каждый получает то, от чего отказался, и теряет то, чем завладел.
7 июня 2001 года
***
Глупо отворачиваться от любви, когда она стучится в твоё сердце.
10 июня 2001 года
***
Сладостное предчувствие падения… Лёгкое головокружение… ощущение невесомости… мир уходит из-под ног, рушится, расплывается, блекнет, дрожит, как потревоженное отражение на глади ясного озера, и ты теряешь голову, теряешь себя.
Когда ты очнешься, всё будет по-другому.
14 июня 2001 года
***
Есть ли у меня предчувствие? Не думаю. Я просто пишу о смерти, потому что о ней пишется и потому что, «о чём же ещё писать?!».
Или можно сказать по-другому. Я живу с предчувствием смерти, с её ощущением, вот уже десять лет, и, думаю, проживу с ним до самой смерти, когда бы она ни наступила.
19 июня 2001 года
***
Платонов сказал: истина есть тайна. Руми семью веками раньше добавил: тайны не для того, чтобы их раскрывали.
Не кроется ли за этими удивительными цветами человеческих высказываний – идея, что путь познания не от Бога, а от дьявола? Ведь и плод, предложенный змием и приведший к потере рая, был плодом с дерева познания добра и зла.
Но если это так, то не раскрыта ли тем самым одна из тайн, которая не для раскрытия, и не стоит ли за этим открытием всё та же змея, съедающая свой хвост?
19 июня 2001 года
***
В непознаваемое можно только войти, его можно лишь принять, со-гласиться, слиться с ним, но его невозможно понять.
19 июня 2001 года
***
Потерь не существует. Всё ушедшее, всё утонувшее опускается на дно нашей памяти, «в море исчезающих времён» Маркеса. Всё – и плохое, и хорошее – остаётся в нашем сердце, в этой обители безвременья, где нет ни пространства, ни денег, ни смерти.
19 июня 2001 года
***
Я принимаю своё бесславие, мне хорошо и так, и я не бесславен. Я принимаю своё бессилие, мне хорошо и так, и я не бессилен. Я принимаю своё одиночество, мне хорошо и так, и я не одинок. Я принимаю свою бедность, мне хорошо и так, и я не беден.
Я принимаю жизнь, она хороша и так, и я не мёртв. Я смиренен, ибо я с миром. Я уже в раю.
20 июня 2001 года
***
Когда-то я написал рассказ. Он назывался «Шум крыльев» и в нём описывались предсмертные (или, быть может, точнее сказать – смертные?) видения человека. Одним из видений был бомж, которого я списал с реальности: он часто просил милостыню в вагонах поездов моей ветки. Бомж колоритный, не вполне здоровый на голову, но напоминающий скорее православного юродивого, нежели простого идиота.
И теперь, когда я снова встречаю его, обязательно даю ему денег и попадаю в странное состояние, не понимая, где я, в реальности или же в своём воображении, не перетекает ли моё воображение каким-то таинственным образом в реальность, и жив я или умираю, как герой моего рассказа…
Этот бомж теперь уже часть меня. Ведь то, что мы описали или хотя бы просто запомнили, становится частью нас.
20 июня 2001 года
***
Ты хочешь оказаться в раю? Нет ничего проще. Сядь поудобней, спокойно вдохни и, закрыв глаза, тихо посиди некоторое время, ни о чём не думая. Затем ещё раз глубоко вдохни, задержи дыхание, и на выдохе медленно прошепчи: я в раю.
И открой гла…
20 июня 2001 года
***
Знал ли я, что именно в тот день, когда не налью матери чай, она умрёт. Знал ли, что та девушка, с которой я первый раз поздоровался, входя в здание колледжа на первое занятие первого курса, станет через несколько лет моей женой. Знал ли, что с одной из зрительниц, пришедшей на спектакль третьего курса, которую я не увидел тогда даже мельком, меня сведёт через несколько лет судьба, и мы сделаем с ней такие дорогие моему сердцу спектакли. Знаю ли я…
Осознание Незнания окрашивает нашу жизнь в щемящее ощущение очарования. Самые несчастные люди – это те, кто знает свою судьбу.
21 июня 2001 года
***
Один старый еврей, дед моего друга, выходя из дома, всегда читал молитву: Господи, именем Твоим да отворятся все двери.
21 июня 2001 года
***
Именно тогда у него впервые появилось учение о Великом, Вечном и Блаженном Незнании.
21 июня 2001 года
***
Всё в этом мире продумано, если не людьми, так Богом.
22 июня 2001 года
***
Толкиена может любить только тот, у кого доброе сердце.
23 июня 2001 года
***
– Закройте окна… Могут залететь птицы… Тогда тоже залетели птицы, форточка была открыта… две синицы… птицы – синицы… Они бились в стекло, насрали на подоконник… подоконник – покойник… Одна вылетела сама, а другую я взял в руку… Поймал. На окне стояли цветы, такие маленькие, фиолетовые, не знаю как называются… цветы – мертвецы… Закройте окна!
29 июня 2001 года
***
Вчера, глубокой безлунной ночью, ложась спать, когда я только погасил свет, стоя в кромешной тьме, к которой ещё не привыкли глаза, совершенно голый, я вдруг отчётливо понял, точнее, ощутил, что совсем не изменился с тех пор, как вот так же ложился спать в лет десять или ещё раньше.
Да, я многое узнал, но познал ли что-нибудь? Да, многое произошло, но изменилось ли?..
Что-то в нас никогда не меняется. Какая-то частица нас.
Многое произошло – моя учёба, женитьба, мои книги и мои романы, несколько дорогих и близких смертей… – всё это было, всё это оставило свой след, но, может быть, всё это всего лишь мне показалось, привиделось за долю секунды, пока выключенный свет ещё не успел погаснуть, приснилось?
И мне по-прежнему всего десять лет, и я ложусь спать, и всё, всё ещё впереди…
29 июня 2001 года
***
В идее о переселении душ больше мольбы и печали о несбывшемся и детской веры в то, что не получившееся сегодня получится завтра, чем кажется на первый взгляд.
29 июня 2001 года
***
И мы пошли, и познали красоту мира, и были уязвлены ею до смерти…
7 июля 2001 года
***
У каждого правила есть смысл. Следуй смыслу – и никогда не нарушишь правила. Тогда как, если будешь следовать лишь правилу, то иногда нарушишь смысл.
7 июля 2001 года
***
Из двух зол Господь допускает наименьшее.
7 июля 2001 года
***
Мне всегда не хватало любви. Меня все любили, но сам я никого не любил или не умел любить.
Когда в сердце есть любовь, то если даже весь мир тебя возненавидит, будешь любить всё и вся, не преставая и не утомляясь.
Все несчастья и пустота от оскудения любви. А когда в сердце есть любовь, то ничего ему больше не нужно, потому что у него уже всё есть.
8 июля 2001 года
***
Читатели, как помидоры: чем больше, тем лучше. Почитатели, как друзья: лучше меньше, да лучше.
12 июля 2001 года
***
Об этом никто ничего не знает. Одни лишь догадки, домыслы, предчувствия, фантазии. Весьма сомнительно, что там будут говорить итальянскими терциями.
Доподлинно известно только одно: добрым там будет хорошо, злым – плохо.
13 июля 2001 года
***
Если бы я имел веру, что Бог со мной! Если бы я имел хоть каплю её!.. Я бы источал мёд, я бы сточил камни, разрушил города и воздвиг в мгновение времени новые! Одной этой каплей!.. Я бы сверкал посреди мира, как алмаз, грозно и ясно!.. Я бы…
Я бы сделал очень много всего. И доброго, и злого.
Если бы.
12 августа 2001 года
***
Выше ангелов. Не только идея, но и её осуществление, овеществление, исполнение. Человек, как мина замедленного действия. По образу и подобию… То есть ещё не Бог, но станет Им когда-то. Некая возможность, некое становление, некий процесс. Картина, которая ещё не написана до конца и которая сама себя пишет. Книга, сама себя сочиняющая. Фотография, уже снятая, но ещё не проявленная: в полумраке комнаты плавает в ванночке среди красных отблесков (как отражение заходящего солнца и набережных фонарей в речной ряби), ещё совсем белая, кажется, что одна пустота и ничтожество, что ничего в ней нет, а на самом деле в ней уже всё сокрыто, как в зерне, и она медленно проявляется и произрастает; проявляет сама себя и становится из ничего всем.
12 августа 2001 года
***
Мир – это огромная ванночка с проявителем, освещённая во мраке комнаты-вселенной красным фонарём-солнцем. Огромная земля. Люди – зёрна, фотографии Бога, образы Его и подобия. Их кинули в землю, они растворились в творении и произрастают. Из ничего вырастает В с ё, из человека – Бог. Через негатив пропускают столп света, и на белом пустом клочке бумаги – медленно проявляется, проступает, фотография Бога, Его образ. Сначала совсем не внятно и не заметно, но вот всё чётче, яснее и острей.
Творение не закончено. Мир наполнен благоуханием проявителя.
12 августа 2001 года
***
Возрадовалось сердце мое, и возликовала душа моя, а мысли мои превратились в вернувшиеся стрелы, ибо назавтра я снова увижу стены возлюбленного моего града Иерусалима!
Иерусалим, Иерусалим, предающий меня и побивающий! сколько раз ты гнал меня и убегал, исчезал предо мною, лишь на миг поманив издалека желтизной твоих стен. Сколько раз я пытался вернуться к тебе, сколько жизней подряд я искал тебя, Святой город! Сколько раз я видел один и тот же сон – как вхожу я в обветшавшие замурованные ворота твои, касаюсь сорванной мезузы и припадаю губами к камням твоим, как к холодным родникам живой воды, а люди на кладбище позади меня встают из гробов и идут вслед за мной поклониться тебе, град градов, стрела стрел, сердце сердец, город Мира! Сколько городов я пытался принять за твоё подобие, но нигде мне не было так светло!
И вот назавтра я снова войду в тебя, как муж в возлюбленную жену свою, после долгой и тяжкой разлуки вернувшись из плена длиной в семь тысяч лет, длиной во время. Проведу руками по стенам твоим и, почувствовав на щеке моей тепло нагретых солнцем стен – умру – посреди тебя, Иерусалиме!..
12 августа 2001 года
***
Муж и жена летели на Святую Землю.
Там они искушались водами трёх морей: подставляли себя волнам Средиземного, купались и кормили разноцветных рыб в Красном, лежали, как на суше, в водах Мёртвого, в котором невозможно опуститься на дно и в котором не водятся никакие живые существа. Ели рыбу святого Петра на берегу Галилейского озера и резвились в нём, как рыбы пойманные по слову Иисуса. Совершили омовение в мутно-прозрачной воде африканской реки Иордан. Ехали по одной из самых древних дорог мира – via Maris (Приморский путь) – дорогой в Дамаск, на которой увидел Свет апостол Павел. Сидели под сенью широченных и ветвистых платанов на горе Блаженств, гуляли по улицам Назарета, проезжали Капернаум, Кану Галилейскую, Табху и Магдалу. Бродили по узким улочкам старого Яффо, мимо домика Симона кожевника, где «довольно дней пробыл» другой Симон – Пётр, и мимо стен постоялого двора, где апостол воскресил девушку со странным именем Тавифа, стояли на пересечении улиц Рыб и Овнов (она была рыба, он – овен). Видели последний приют крестоносцев – город таинственных тамплиеров – Акко. Опускались на дно кратера, образовавшегося от взрыва метеорита в пустыне Негев. Были зачарованны мрачностью, безвременьем и ещё чем-то Иудейской пустыни. Проезжали мимо Содома, Армагеддона и Геенской долины в предместье старого Иерусалима. Прикасались к крючковатым оливам Гефсимании. Поднимались на Масличную гору. Входили в ворота Города Мира, прикасались к жёлтым иродовым камням Стены Плача, шли Via Dolorosa, Скорбным путём с его девятью остановками от дома Пилата до Голгофы, и – целовали, припав, гробницу Воскресения. И целовались само собой тоже…
И, как писал Набоков, в некотором смысле совершенно не важно, что их самолёт Москва-Тель-Авив так никогда и не приземлился в аэропорту имени Бен-Гуриона, потеряв управление и канув в воды Средиземного моря.
12 августа 2001 года
***
Что возьму с собой, останется в моей комнате, всё, что не возьму, – в моём сердце.
12 августа 2001 года
***
Творение продолжается.
12 августа 2001 года
***
С верующими я был как неверующий, с неверующими – как верующий.
12 августа 2001 года
***
Мы часто думаем, что смерть – это всего лишь миг. Но на самом деле смерть – это очень долго. Уж поверьте умершему.
21 августа 2001 года
***
Если бы Иисус или Будда посещали психоаналитика, то мы не получили бы ни христианства, ни буддизма.
26 августа 2001 года
***
Любить Творца можно только через творение. Не любящий творение не любит и Творца.
29 августа 2001 года
***
Людей простых, земных, переполняет чувство собственной весомости. Святые же исполнены чувством невесомости.
8 сентября 2001 года
***
Всё, что вы задумали – не сбудется; всё, что строите – разрушится. Ибо вы задумываете пустое, и вот – миг проходит, и ничего нет, пустое рассеялось как дым. И строите вы из песка на песке – набежала волна, подул ветер и не остаётся и следа от ваших строений. Ваше время – несколько минут, оставшиеся до прилива.
Вы прошли и подняли на дороге пыль. Но пыль улеглась, и вас больше нет.
8 сентября 2001 года
***
Блаженны не знающие, но любящие.
15 сентября 2001 года
***
Его книги любили люди с добрым сердцем и плохим вкусом.
18 сентября 2001 года
***
Кто не плачет, у того высыхают глаза, и он больше не видит.
Вы слёзы мира. Без вас мир будет сухим и пресным. Вы соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь её солёною?..
18 сентября 2001 года
***
Не радуйся свободе, ибо убежишь именно в тот час, когда Хозяин принесёт мясо, и съест его тот, кто на цепи.
20 сентября 2001 года
***
Эти имена будут всегда ласкать мой слух и услаждать сердце. Милые мои друзья, прощайте! Вы сделали своё дело, и враг побеждён. Вас ждёт Серебристая Гавань и дальняя страна, о которой ничего неизвестно. Наше земное содружество окончено. Но стоит мне снова открыть любимые страницы, как время закружится и воскреснет прошлое. Мы снова окажемся вместе, снова встретимся, и наше содружество соберётся вновь, как в достославные времена.
20 сентября 2001 года
***
После долгих поисков и жажды святости, я стал видеть духовность в земном. Я понял, что материя есть произлияние духа; и мне стало хорошо.
21 сентября 2001 года
***
Всё останется прежним, и дети так же будут считать себя умнее отцов.
22 сентября 2001 года
***
Россия, как этот сарай. Большой, двухэтажный, чья-то былая гордость, теперь накренился, уже и брёвен многих не хватает, вот-вот рухнет. «В следующем году упадёт», – говорит дядя Коля. И вот целых одиннадцать лет прошло, уж самого дяди Коли нет, а он всё стоит.
22 сентября 2001 года
Конец приключенческого романа
А потом они ещё много-много раз ездили друг к другу в гости.
22 сентября 2001 года
***
Не помню, как ко мне попал этот чёрно-белый, как из детской раскраски, листок отрывного календаря. На фоне круга солнца и его больших волнистых лучей ребёнок – похожий на «отрока Эорла, примчавшегося в тот незабвенный рассвет, когда мир был ещё юн» – махал рукой, сидя верхом на вздыбленной лошади, на лбу которой красовался рог, похожий на незажженную свечу. Это был девятнадцатый аркан карт Таро – солнце; счастье. Я использовал его как закладку.
Однажды вечером, в конце сентября, я несколько дней провёл в деревне и решил (видимо, от скуки) раскрасить листок. Ярко-жёлтое, детское, солнце, белый конь и розовый ребёнок на нём показались мне очень точными… Потом я подумал, что солнце может быть и закатным, и фиолетово-неземным и зелёно-юным, ребёнок белым, а конь золотым…
Я отложил листок и оставил его во всём возможном разнообразии невыбранного.
23 сентября 2001 года
***
Никто так не нагадил русской литературе, как изящный лорд Байрон.
23 сентября 2001 года
***
В ту ночь мне приснилось, что ты умерла. Это просто сон, – думал я, когда полоска рассвета уже появилась на востоке. Это просто сон, – шептал я у гроба среди икон с большими глазами, треска свечей, жёлтых колышущихся отблесков и теней, среди запаха цветов и ладана.
23 сентября 2001 года
***
Читать «Трёх товарищей» трезвым как-то неприлично.
23 сентября 2001 года
***
Длинные зимние вечера… Звучит, как из прошлой жизни, как из другого мира, как из какой-то грустной сказки. Как несбыточная мечта, как тоска по чему-то, может, и бывшему когда-то, а, может, и нет.
Вечера стали невыносимо коротки, дни измельчали. Что-то случилось со временем, оно теперь совсем не то, что было. Река мерно текла мимо разных берегов, людей и стран, и вдруг забурлила, забурлила… и низвергнулась бешенным пенистым водопадом…
Наверное, рай – это такая болезнь: лежишь, весь обмотанный шерстяными свитерами, шарфами, одеялами, как куколка, как Христос в яслях или во гробе; лежишь около горящей языками пламени печки, за окнами сумерки, вот-вот все свои вернутся и завалят вход огромным камнем, чтобы никто оттуда сюда и отсюда туда не мог попасть, лежишь и читаешь Диккенса, длинный-длинный и добрый роман, а впереди долгий-долгий зимний вечер, вокруг мрак и завывание ветра, безвидность и мгла, и во всей чёрной непроглядной вселенной светит свет окна лишь одной этой райской избушки, и тьма его не поглотит никогда.26 сентября 2001 года
***
Жил в двух империях, прошёл две войны, пережил революцию, три раза женился, родил пятерых детей, ездил по всему свету, в космос человека проводил и встретил… А жизнь всё казалась скучной и никак не оставляло назойливое ощущение, что «ничего не происходит».
26 сентября 2001 года
***
«Происходить» может только любовь. Всё остальное от небольшого ума и больших ушей, с навешанной на них липкими гроздьями лапшой (не скажу какой и кем, дабы не быть обвинённому в скрытой рекламе).
26 сентября 2001 года
***
Я тоже Бог, я тоже человек…
27 сентября 2001 года
***
Если человек спит и не видит сны, значит он умер.
27 сентября 2001 года
Письмена природы
В именах месяцев столько красоты, скрытого смысла и в то же время простоты, что глупо и жалко обозначать их цифрами. Можно написать книгу, в которой не будет ничего, кроме описания месяцев, месяц за месяцем, время года за временем года… Это будет самая мудрая и всеобъемлющая книга мира. Она будет сразу про всё и всех. Одно плохо – её уже написал Господь Бог.
27 сентября 2001 года
***
Сегодня у меня убили товарища. Его звали Готтфрид Ленц.
29 сентября 2001 года
***
Я не помню, как его звали, не помню, как он выглядел. Я помню только, что он был приятелем моего брата, и помню тот день.
Был летний вечер, я гулял с друзьями во дворе, нам было лет по десять. Он шёл с друзьями, они были совсем взрослые, им было лет по шестнадцать. Он окликнул меня по имени, сказал, что мы виделись, когда он приходил к моему брату. Я его не помнил. Он позвал нас с собой. В руках у него был огромный полосатый арбуз. Мы расположились в глубине двора за деревянным столом, за которым взрослые мужики любили резаться в домино. Мы ели арбуз вместе с большими парнями, и они вели себя с нами так, будто мы были их друзьями и ровесниками.
Был тёплый летний вечер после жаркого дня, деревянный стол в глубине моего двора, арбуз, они и мы…
Это моё самое дорогое и волшебное воспоминание детства.
2 октября 2001 года
***
Не убивай времени, его осталось так мало, так мало… И этот вечер – который ты убиваешь, смотря на призрачную игру теней и цвета в этом призрачном ящике, от которого не можешь отвести глаз, – этот вечер (какой бы он ни был) не повторится уже никогда, и одним этим он становится безгранично бесценным.
Время – это волшебный калейдоскоп, бесконечное множество вариантов выбора. Его, как деньги, можно обменять на что угодно, только на гораздо большее, гораздо большее. Вне времени нет выбора, его не будет и когда оно истечёт. А каждая его капля – это целый неповторимый мир, в который ты мог попасть, который ты мог выбрать.
Ты идёшь по пустыне жизни. На поясе твоём фляга со временем. Когда ты выпьешь его до последней капли – время истечет, и ты умрёшь. Ты перестанешь идти. В некотором смысле, время и есть жизнь. Ты можешь жадно выпить его залпом и быстро засохнуть и сгореть. Можешь просто вылить его или разбрызгать, и оно в мгновение времени впитается в песок, будто его и не было.
А можешь беречь его и пить по глотку, продвигаясь в глубь пустыни, и, может быть, дойдёшь до сада в её сердце. Правда, ты можешь также принять за него мираж и, умирая в горячих песках, истекая кровью, блаженно улыбаться, купаясь в предсмертных видениях.
2 октября 2001 года
***
Кажущаяся безбрежность моря, конечность жизни и бесконечность дождя за окном.
2 октября 2001 года
***
– Настанет время, когда на земле больше ничего не будет расти, кроме волос и ногтей, – говорит он и захлёбывается своим вонючим грязно-жёлтым смехом.
Это единственное, что его утешает.
3 октября 2001 года
***
Мы вышли из троллейбуса и встали у перехода из белых параллельных полос. Нам нужно было на другую сторону. Мимо неслись машины. Целый поток машин, непрерывный поток железа, со свистом проносился мимо. Мы ждали; кто-то закурил.
Поток не останавливался. Казалось, что где-то там за поворотом они пускаются в обратный путь, и вся загадка непрерывности потока заключается в его закольцованности.
Мы стали нервничать. Самые отчаянные и спешащие попытались найти брешь. Но тщетно. Двое попали в водоворот. Кровавые обрубки ног отлетели к нам, остальное закрутило и понёсло вперёд к повороту. Стемнело.
И тогда мы поняли, что останемся на этой стороне навсегда.
4 октября 2001 года
***
Только верни мне дуру, ту, которую я люблю…
5 октября 2001 года (после концерта Б.Б.)
***
Смерть – это время, когда одна волна вернулась в море, а другая ещё не отделилась и не набежала на берег, и не смыла следы тех, кто шёл по нему раньше. Миг между двумя ударами сердца. Мы умираем каждую секунду и каждую секунду воскресаем. Мы движемся по вечному закону обновления.
6 октября 2001 года
***
На земле нет ни абсолютной ночи, ни абсолютного дня. Когда где-то ночь, на другой стороне мира – день; когда у кого-то зима, знай, у кого-то – весна. Мир, как кольцо премудрого царя Соломона. Поэтому сказано: «Он прозрел рассвет в самом сердце ночи» и «Луна и Солнце не враждуют на небе». Всему своё время.
Когда поймёшь это, никогда уже не испытаешь большого горя, но не испытаешь и большого счастья. Когда поймёшь это, станешь спокоен и состаришься. Ибо нет мудрости, не убелённой старостью, так же как нет мудрости без печали.
Сказано: «Спроси у них: отчего их весна мудрей твоего сентября?». Но они ничего не ответят, это же ты мудрый, ты ищешь ответы и закономерности, ищешь понимания и справедливости. А они просто верят в вечную весну на всей вечной земле, пляшут и купаются в ней, иногда по пояс в снегу и крови. И математически прав ты, а правда у них. Или, скажем, правда у тебя, а у них истина.
Наш дорогой Б.Б. сказал вчера на концерте: «Как говорят старцы: здесь есть тайна».
6 октября 2001 года
***
«Господи, прошу Тебя, пусть всё остаётся так, как есть…»
Это или счастье, или смирение. Но счастья можно лишиться. Оно закончится, если всё останется не так, как есть, если всё изменится. А всё изменится.
Смиренный же счастлив всегда. Он всё принимает, всё любит. Что бы ни происходило, как бы всё ни изменялось, что бы ни рушилось и что бы ни создавалось, в богатстве и бедности, в здоровье и немощи, в духе и теле, в жизни и смерти, – на всё одно слово: Господи, прошу Тебя, пусть всё остаётся так, как есть!..
6 октября 2001 года
***
Господа, простите, но у нас с вами какой-то разный Бог!
6 октября 2001 года
***
Мы выбрали самый длинный, но зато и самый верный путь.
9 октября 2001 года