Евгений Сулес


--//--


   Глава восьмая

***

Когда его спрашивали, как дела, он говорил: спасибо, хорошо. И называл, кого сейчас читает и какие фильмы посмотрел за последнее время.

5 августа 2003 года


***

Одним наши вещи нравятся, другим – нет. Само собой разумеется, что первые, в отличие от вторых, люди тонкие, глубокие и с хорошим вкусом.

А если всё наоборот?..

6 августа 2003 года


***

Когда они засыпали, оживали их мечты и потаённые мысли.

В квартирах гас свет и начиналась игра теней и образов во тьме. Струилась симфония сокрытой жизни, перетекала в сознание из его же уголков, днищ и полных жизни мёртвых зон… Прошлое, будущее и небывшее сплетались в причудливый клубок снов и видений.

Начинались последние каникулы. Кануло время. Пришла пора любви. Выходи на крыльцо, встречай. И Санаксарский монастырь, весь в снегу, ждёт тебя. Мокша покрылась толстым слоем льда. Мордовская зима лютая. Туманы прошли, остались в июльском Санаксаре.

Иди. Её ты не увидишь больше никогда. Иди. И облака летят по кругу. Иди.

В монастырском снегу лежала голая девушка. Он взял коньки и катался по льду, затянувшему Мокшу, а она смотрела на него. Когда он падал, смеялась.

Источник преподобного Феодора не замерзал. Он пил ледяную воду и умывался снегом.

Потом долго бежал по лесу.

«Чудной», – говорили люди.

А перед глазами, кроме зимнего мордовского леса, стояло ещё что-то. Но как же мне об этом сказать? Как?!. Стояло что-то, что всегда было у него перед глазами с незапамятных времён. Было и не было…

Белая лёгкая светлая прозрачная занавеска на окне в сад колыхалась… Грузный силуэт матери на фоне ночного окна, овеянный дымом её сигареты… Женское лоно… Золото икон в полумраке храма… Что-то прекрасное.

Я закрываю глаза. Звонит будильник.

11 августа 2003 года


***

Он не вставал с постели. Просыпался и снова засыпал. Вся его печаль будто всасывалась в его постель и сон. Он прощался.

Прощай, прощай, – твердил он сквозь сон. И только он один знал, с чем прощается. С ни чем и ни кем конкретным.

Он высасывал свою печаль по капле, и ему становилось легче.

Когда он встал, был уже день. Третий час… Он улыбнулся этому совпадению. Он ощущал себя усталым, пустым и всё ещё немного грустным. Но он знал: всё правильно. Смириться с этим было нелегко. Но это единственное, что ему оставалось. К тому же, действительно, всё было правильно.

Мелена – всему этому имя, решил он.

Радость моя, счастье моё, будет день Радости…

16 августа 2003 года


***

А правда такова, что есть только это место и это время. Всё остальное – мечты. И они разорвут твоё сердце на много мест и времён.

2003 год


***

И вдруг он понял, осознал, что хуже всех.

Стоял в церкви (рядом с ним, в левом приделе, был красный с чёрными лентами закрытый гроб, и ему всё хотелось подойти, приподнять крышку и посмотреть, есть ли там мертвец, лежит ли на своём месте, и кто он, мужчина или женщина, молодой или старый…). Скучал, мечтал, иногда до него доносились слова молитвы, иногда даже её смысл.

Понемногу он стал вспоминать, что за ним есть. И с какой-то поразительной ясной отчётливостью вспомнилось столько всего… Многое, казалось, давно уже и безвозвратно было забыто, утеряно в закоулках жизни, погребено на дне памяти под тяжёлым грузом нового. Однако теперь всплывало, будто было только вчера. И всё вспоминалось, вспоминалось, представало, и не было этому конца и края… А в нём самом не было детского всё оправдывающего неведения. Всё ведал, что творил.

И вот от всего этого нахлынувшего, подступившего, он и осознал, что хуже всех.

Но признать это было не тяжело. Наоборот, с какой-то лёгкостью, даже радостью, он признался себе в этом. И стало так хорошо, так спокойно и покойно, так светло и беззаботно. И церковь перестала быть чужой, и внимание успокоилось, а время стало течь медленно-медленно, будто мёд, будто молочная, густая и тёплая река, будто его и вправду не было.

И потом, когда он стоял перед священником на исповеди, перечисляя грехи, ошибки, слабости, мерзости, всю боль и зло своей жизни, он говорил спокойно и легко, будто уже был прощён, будто всё, что он сейчас перечисляет, было вовсе не с ним, а с кем-то другим давным-давно и неправда.

11 сентября 2003 года


***

Бабье лето в этом году будет. Но холодное, дождливое и со снегом.

сентябрь 2003 года


***

А на самом деле всё было не так. Хотя кто знает, как и что это такое – «на самом деле»?..

сентябрь 2003 года


***

Талант – это дрожь. Когда у тебя всё валится из рук. Ничего не получается. Одно лишь на сердце, одно на уме… Ни шагу не можешь сделать ни назад, ни в сторону. Талант – это величайшая несвобода. Он своенравен, как самая красивая женщина. Веет, где хочет. Приходит и уходит, когда ему заблагорассудится. Оставляет и дарует.

Он не даёт тебе спокойно жить. Когда уходит, ты становишься пуст, вял и раздражителен, как выключенная лампочка. А когда приходит, ты как солнце, ты будто влюблён и всё можешь.

Талант – это дрожание и трепет. Колыхание, веяние, дыхание… Оно сносит тебя и обжигает, уносит, убивает и дарует новую жизнь.

19 сентября 2003 года


***

Мне снился страшный сон. Я входил в подъезд дома напротив, точной копии моего родного дома, в котором я провёл всё детство. Такие же девять этажей, такая же бордово-серая, будто вымазанная кровью и грязью, гранитная окраска. Стоит напротив, как отражение в зеркале или воде. Всё то же самое, однако чужое, пугающее и манящее… Оболочка с пустотой и жутью внутри.

Сажусь в лифт. И от этого (а во сне я ребёнок) становится ещё страшней, потому что сам я там, в детстве и сне, живу на первом этаже и на лифте не езжу.

Лифт поднимается очень медленно. Гудит и немного раскачивается из стороны в сторону, как повешенный мертвец. И такое ощущение, что рядом кто-то есть. Возможно, на крыше, возможно – в воздухе… Самой кожей ощущается чьё-то присутствие – кожа покрывается мурашками, сердце стучит. Кто-то знакомый и чужой, забытый и жуткий.

Наконец, лифт останавливается. Двери, помолчав, открываются.

Я выхожу на самый последний этаж. Никого. Тишина. В грязные окна льётся бледный унылый свет. Чёрная, почти отвесная лестница ведёт на чердак, упираясь в люк. Чердак – это домик, полный битого стекла. Там такая же дверь, как у меня в квартире на балконе. За ней – крыша.

Всё на этом этаже совершенно такое же, как на девятом этаже моего родного дома, где живёт мой друг Илюша. Но на самом деле тут всё другое, всё тут только прикидывается таким же, а на самом деле – это муляж, декорация, враньё. Будто кто-то надел маску твоей матери и зовёт тебя её голосом и её словами. Здесь чужие внутренности, всё здесь чужое и неизведанное. Здесь не знаешь, что происходит у тебя за спиной, как не знаешь, что происходит в зеркале, когда ты туда не смотришь. (Этот мой кошмар близок кошмарам Борхеса. Во всяком случае, здесь в некотором смысле присутствуют лабиринт, зеркало и маска.)

Я стою в этом мёртвом мире среди безмолвия, такого безмолвного, что, кажется, сквозь него сейчас начнут или уже начали проступать шёпоты и стоны. Мне жутко. Я знаю, что сейчас произойдёт что-то такое, отчего моё сердце разорвётся.

19 сентября 2003 года


***

Я ехал поездом «Москва-Абакан» в Галич. А в это самое время совсем в другом поезде Стёпа Михайлов, переодетый священником, ехал в Питер убивать Сракандаева…

22 сентября 2003 года


***

Братский молебен начинался в половине шестого утра. Ночью пошёл сильный дождь. Под зонтами сквозь кромешный октябрьский мрак мы пробирались в храм. От Селигера дул холодный северный ветер. (Где же ты, звезда моя Аделаида?.. – думал я, предусмотрительно обходя, переступая, перепрыгивая лужи.)

Братия (будто бы нас поджидала) украдкой поглядывала на паломничков. На их невозмутимых индейских (но бородатых) лицах мне всё чудилась добрая и хитрая усмешка. Вспоминался ремизовский весенний монашек.

Молебен проходил в темноте, светило только несколько свечей. В монашеских руках свечи становились как бы больше и многозначительней. Превращались во всепобеждающие, отгоняющие демонов факелы.

И стоя здесь, промокший и замёрзший, в шести часах езды от родного города, в этой северной суровой глуши, на острове, окружённом строгим, осенним, разбушевавшимся озером (с названием, пробуждающим какую-то древнюю могучую память – Се-ли-гер), спавший всего четыре часа на жёстких и колючих неодетых матрасах, ещё вчера не понимавший, зачем я здесь и для чего, – я, почти всегда печальный и унылый, вдруг ощутил такую радость, что чуть не засмеялся.

…Через минут пятнадцать, по окончании молебна, монахи открыли раку с мощами Нила Столобенского, основателя сего святого места. И как особую милость и разрешение на прикосновение к своей тайне, отодвинули стекло у головы Старца. Она по-прежнему была накрыта тканью, но это уже была совсем иная близость, чем накануне…

После молебна, заказывая поминания, я увидел в свечной лавке фигурку маленького Нила. Такая же, только гораздо больше, стояла около мощей.

И стало мне жалко двухсот рубликов. Пропить не жалко, проехать на машине, пренебрегая метрополитеном с согражданами, не жалко. А на маленького Нила, который так мне приглянулся, стало жалко… Господи, я глупый и мелочный, суетный и грешный!.. Но когда Ты со мной, я уже не я, я уже – Ты. Ты моя мудрость и высота, моя тишина и чистота.

А потом было причастие и отъезд под дождём. Долгая дорога домой – возвращение – и бескрайняя, умытая дождём и милая сердцу осенняя страна.

О благодати не стоит говорить. Только скажешь – а её уже и след простыл. Убежит в места потише. Благодать от слов рассыпается. Любые слова для неё слишком грубы. Самый неслышный шёпот, как гром

Но о благодати можно написать. И тогда она далёким тёплым отголоском вернётся и улыбнётся тебе. Я здесь, радость моя, будет день Радости!

P. S. А Нила я всё-таки купил. Теперь он стоит у меня дома, в углу комнаты, и светится.

8 октября 2003 года


***

Благородный муж Жень Су возвращался домой в прекрасном расположении духа. Сегодня он, наконец-то, купил долгожданный и долго искомый сборник пьес английского драматурга Тома Стоппарда. Сквозь октябрьский пасмурный день для него ярко светило солнце. А люди казались добрыми и прекрасными, как в чёрно-белом советском фильме. Он так и сказал:

– И всё-таки люди прекрасны! Какие замечательные, добрые и благородные лица. Надо только уметь это увидеть. А если кто и зол, то не по природе своей, а, как говорил почтальон Печкин, «потому что велосипеда не было». А если каждому дать его «велосипед», то все будут добры и удивительны. Вот как сейчас.

Так размышлял благородный муж Жень Су дорогой домой. Но ход его благих размышлений был прерван. Несколько добрых и замечательных людей сбили мыслителя с ног и несколько раз ударили башмаками по лицу. Что, кроме боли, которая, кстати сказать, показалась Женю Су не такой уж и ощутимой, было ещё и несколько унизительно. А великолепный Стоппард из тонких и нежных рук благородного мужа Женя Су упал прямо в осеннюю лужу, где, следуя естественному ходу вещей, намок и испачкался.

«Все люди гады!» – подумал в сердцах Жень Су.

А немного отдышавшись, добавил, теперь уже вслух:

– Вероятно, эта история учит меня тому же, что и слова: благими намерениями вымощена дорога в ад… Благие мысли приводят туда же!

Сплюнув, Жень Су негромко выругался, лаконично подведя всему итог:

– Подонки и бляди!

В то же мгновение из-за угла вышла молодая пара. Спортивного вида молодой человек в белоснежном, сшитом точно по фигуре, костюме, и прекраснейшая незнакомка в кремовом пальто.

Быстро оценив ситуацию, молодой муж помчался за обидчиками, неминуемо их настиг, элегантно наказал и сдал совершенно случайно проезжавшему мимо милицейскому патрулю.

В это время его очаровательная спутница помогла Женю Су подняться, вытерла белым с красным иероглифом платком с его лица кровь и поцеловала. Затем достала из лужи достойного Стоппарда, смахнула с него грязь и подала поражённому в самое сердце Женю Су.

По возвращении молодого человека, они поклонились благородному мужу Женю Су и, не сказав ни слова, скрылись за тем же углом, откуда и появились.

Жень Су безмолвствовал.

Придя в себя, он, правда, хотел было сказать что-то о том, какие прекрасные, сказочные люди и спасители ему повстречались, но вовремя осёкся и промолчал. Какое-то внутреннее чутьё подсказало ему, что после его слов из-за угла может прилететь кирпич.

21 октября 2003 года


***

Мытьё посуды сродни медитации. Отличное средство для разрешения неразрешённых проблем, улаживания конфликтов, сглаживания негативного фона. Помогает при неприятностях, бедах, бессоннице и просто плохом настроении. Успокаивает нервы, мобилизует волю, возвращает внимание, повышает жизненную энергию ци.

Лучше всего использовать приглушённый свет, тишину или спокойную музыку (можно любую другую, но главное – любимую).

Журчание воды… тёплые струи ласкают ваши руки, льются по ним, согревают пальцы и стекают вниз, в бездну… И вместе с водой стекают все ваши неприятности, переживания, беды и боль… А грязная посуда становится чистой… И вместе с ней очищается ваша душа, страдания проходят, приходит успокоение и тихая радость. Вы слышите плеск набегающих волн, шум моря и крик чаек… Речная прохлада лесной реки уносит вас в самую далёкую и самую близкую страну – страну вашего сердца… Там покой и радость, там вечность и любовь, не знающая слов, шумят травы и гуляет в листве деревьев ветер, в тёплом воздухе резвятся майские жуки, зелёные округлые холмы напоминают женщин, посередине бескрайних весенних и летних полей стоит церковь из снов, льётся густое, терпкое вино, течёт по устам и из уст в уста передаётся.

21, 22 октября 2003 года


***

Каждый день по прямоугольному ящику, наполняющему его тёмную комнату и душу бледно-цветным мерцанием, он видел женщин, славу и зелёное золото.

Однажды вавилонская башня сгорела.

И ему снова стала нравиться жена, денег стало хватать на всё, чего хотелось, а что такое слава и в чём её смысл и ценность – он теперь даже самому себе мог объяснить с трудом.

Через некоторое время вавилонскую башню починили и заменили вавилонской волной.

Теперь он снова каждый день наполнял свою тёмную комнату и душу бледно-цветным мерцанием и видел женщин, славу и зелёное золото.

22 октября 2003 года


***

Благородный муж Жень Су гулял по Александровскому саду со своим приятелем Кир Ином из Вертепа. Обменивались любезностями и колкостями, а потом завели эмоциональную беседу о творчестве Бориса Борисовича Гребенщикова.

Кир Ин убеждал, что у Б.Б. набор нереальных, лишённых смысла образов и фраз.

– Вот, например, – говорил он, хитро и победоносно улыбаясь. – Вчера мы слышали концертный альбом из Сан-Франциско «Молитва и пост». Там есть строчка:

“А в парикмахерских вальс,

И девушки танцуют одни…”

Причём тут парикмахерские? При чём тут одиноко танцующие девушки? И вообще, так не бывает. Ты видел когда-нибудь парикмахерские, со звучащим из них вальсом и танцующими внутри девушками? В парикмахерских не танцуют. В них стригут!..

Не успел Кир Ин из Вертепа договорить последнее слово (твёрдое «т» ещё таяло в лёгком, уже морозном, воздухе), как они оказались прямо перед двумя парикмахерскими. Из одной играл вальс Шопена, из другой самая популярная мелодия московского метрополитена – вальс Евгения Доги из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь».

За стеклами обеих парикмахерских кружились одинокие девушки.

Говорят, что с тех самых пор Кир Ин из Вертепа навсегда перестал спорить и молча внимал даже самым абсурдным вещам и высказываниям.

23 октября 2003 года


***

Подобно Ван Шоу, я сжёг свои книги и исполнил танец.

Это был самый прекрасный костёр и самый радостный и безъискусный танец в мире. Книги горели разными цветами: красные, синие, жёлтые языки пламени пытались коснуться края моих одежд и шептали мёртвые слова умерших людей. А я продолжал плясать, свободный и счастливый. Мои конечности взмывали то вверх, то вниз. Это мои конечности, руки и ноги, но я не кончаюсь ими так же, как не кончусь вместе с этим телом и кровью.

Прощайте, друзья моих грустных дней, прощайте! Вы были верными, настоящими друзьями, скрашивали мои одинокие дни и ночи, мои поражения и беды. Но я больше не нуждаюсь в вас. Вы сделали для меня всё, что могли, и даже немного перестарались. Я ухожу от вас в страну безмолвия и безмыслия. В страну моей тишины и покоя, я погружаюсь в речную гладь. Воды, примите меня! Теперь я ваш.

Я с малолетства учился читать и писать и не учился танцевать. Я прочёл так много книг, но истина только отдалилась от меня. Если бы вернуть время, я стал бы учиться танцевать и играть на музыкальных инструментах. Какое счастье, говорить, не произнося слов! Изливать душу, не открывая рта. Познавать, не разделяя и не формулируя. Идти, не оставляя следов…

Если бы я мог, я бы вместе с книгами сжёг свои мысли. А вместе с ними самого себя. И, покрывшись золотом, исполнил бы танец. В тишине и молчании, я сидел бы на берегу лесной реки, слушал плеск рыб, смотрел на многия воды, закаты и восходы, пел бы, сам не зная о чём, пил вино, целовал женщин и произносил бы самое сладкое в Поднебесной Имя.

28 октября 2003 года


***

Читать книги и смотреть фильмы занятие бесполезное, вредное и очень приятное.

29 октября 2003 года


***

Любое название – обзывание, любое определение – ярлык. Они всегда ущербнее настоящего, сосредоточие лжи и обмана, иллюзия, мыльный пузырь.

Истина вне слов. Познание вне опре-делений.

29 октября 2003 года


***

Листая православный молитвослов, я наткнулся на молитву святителю Тихону Задонскому от уныния и при бесновании. (Кстати говоря, этим святым очень интересовался Достоевский, и он в какой-то мере является прототипом Тихона в «Бесах»).

В этой молитве вещи, казалось бы, разные и не связанные между собой – уныние и беснование – стоят рядом, как гордыня и самомнение, скорби и напасти в других молитвах. Ягоды одного страшного поля. Первое начало и признак второго.

Помню, как один священник на исповеди, довольно спокойно реагируя на грехи, казалось бы, более суровые, вдруг всполошился и как-то очень искренно отреагировал: “Уныние? Это плохо…”

У-ныне-ние – человек видит только то, что «ныне», в этот тяжёлый для него час происходит. Не помнит прошлого, не верит в грядущее…

…Начало самоубийства. От многих желаний неудовлетворённых или, наоборот, удовлетворённых с лихвой рождаемое. И если не захочешь невозможного, то не захочешь и Бога. А захочешь – придёт печаль.

Всегда радуйтесь… Задал апостол задачку, не простую, а золотую. Кто исполнит её, кто вместит? Смиренный сердцем. Доверяющий жизни, её течению и превращению. Для него тысяча лет, как один день, и когда придёт Царствие Небесное – тогда и придёт. А не придёт – так и не придёт. Потому что Оно уже пришло в его смиренном сердце.

Он всему рад, всем доволён. Ему всё – равно. Умеет жить в богатстве, умеет жить и в бедности. Умеет жить в болезни, умеет и в здоровье. Всё любо, всё правильно. Война и мир, беда и награда, всё слилось для него, всё одно, всё воля Божья.

А почему так, почему дети невинные страдают, а зимой снег и пьяницы замерзают, почему люди трупы едят, – ему неведомо. Он с-мир-енный, он с миром, изменяется и течёт в дальние дали, в облака, в страну, которую он никогда и не покидал.

29 октября 2003 года


***

Иногда хочется просто уйти домой… *

Заварить чайку покрепче, поставить любимую пластинку, а в прокате взять кино… И сидеть, сидеть всю ночь до утра, молчать и не спать. И не участвовать в тех делах, в которых приходится участвовать. В этих крысиных бегах за кусок жёлтого в дырочку сыра, торчащий из ослепительной, как улыбка кинозвезды, мышеловки.

29 октября 2003 года


***

Ты хочешь, чтобы я сказал тебе словами о тех вещах, о которых невозможно сказать словами. О них говорят травы и птицы, холмы и деревья, горы и снег, звёзды и луна.

…А я только глупо улыбаюсь и несу всякую чушь, чтобы окончательно тебя не обидеть.

3 ноября 2003 года


***

Что же искал он на дне каждой женщины, на дне каждой бутылки?.. Что же искал я на дне всякой женщины, всякой бутылки?.. Хотел ли заполнить невыносимую пустоту или заглушить неизбывную боль? Достичь полноты, исполниться, подобно мелодии, наполниться, подобно кувшину, истечь?..

Ночь ночей… раз в сто лет… вода в кувшинах Багдада становится слаще… а на сердце приходит радость… День Радости посреди ночи ночей. И очи очей глядят на тебя с любовью как в первый раз.


И умирать опять не страшно,

И всё не важно, всё не важно.

И отрываясь от земли и смерти,

В ночное небо посылаем поцелуй.

Средь мёртвых звёзд и меркнущих созвездий

Путь к утру пролегает и стучит.

Стук сердца в венах, в самой крови,

И кто-то притаился и следит

За тем, как завершаем круг с тобой на пару.


А я прошу у Бога, у судьбы:

Ещё… ещё хотя бы раз дай заглянуть

В ту бесконечность, в безвременье и тишину

С той стороны двух глаз,

Глядящих на меня в упор и видящих меня.

Так близко, как только можно.

При – кос – но – ве – ни – е…

Веет вечностью… пахнет тобой.

11 ноября 2003 года


***

Начинать всегда трудно… Но мы начнём. Мы пробьём эту стену, сломаем.

Итак, мы начинаем. Не пуха…

Леди и джентльмены! Мы начинаем! Мы уже начали. Вы не заметили? Зря. Мы за окном и у ваших дверей. Мы на крыше. Мы везде. Мы пришли. Встречайте! Вы собирались пить чай? Мы вам немного помешаем…

12 ноября 2003 года


***

Я занимаюсь душой, потому что только её я смогу забрать с собой.

14 ноября 2003 года


***

Много чего было, а ещё больше – не было… Но всё-таки нет ничего лучше Новодевичьего монастыря, упёршегося в осеннее небо. Особенно, когда смотришь на него с другой стороны Москва-реки, сквозь деревья и грязную речную рябь, а сам едешь на «Мосфильм», где тебе ничего не светит.

17 ноября 2003 года


***

Я иду по улицам этого чарующего и пугающего города, использую его странные способы передвижения и влюбляюсь в каждую третью (а может быть, и вторую) женщину из тех, что встречаются мне по дороге, идут навстречу или рядом, проплывают, мимо…

Потом прихожу домой и снова влюбляюсь, теперь уже в собственную жену.

Так и живу.

17 ноября 2003 года


***

Счастье – это когда равновесие между хорошим и плохим в жизни слегка нарушено в сторону хорошего.

21 ноября 2003 года


***

Я смотрел спектакль у своих друзей. Пьеса на двоих, про мальчика и девочку, про первую любовь. Пять лет назад мальчика играл я, а девочку ? другая девочка. Теперь она живёт в Питере, у неё двое детей и муж дагестанец.

Я сидел во тьме зрительного зала, и у меня было такое ощущение, будто я умер, и смотрю на жизнь из потустороннего мира.

23 ноября 2003 года


***

И когда он наелся западом – а запад пожевал его да выплюнул, есть не став – он вернулся, просто бросился назад, и написал один из лучших и самых открытых своих альбомов – «Русский альбом».

Через боль и неудачи рождаются самые лучшие, красивые и пронзительные вещи.

Чтобы написать что-нибудь стоящее нужно перейти через отчаяние.

28 ноября 2003 года


***

Насколько ты талантлив, крут и прочее, всё-всё про тебя, окончательно станет понятно только после смерти, когда тебе самому всё это будет уже совершенно всё равно. Фиолетово.

2 декабря 2003 года


***

В детстве я любил мышей. В мультфильмах и сказках эти маленькие безобидные зверьки были добрыми и смешными. Главные герои их освобождали, а они в свою очередь помогали им в трудную минуту. Махали хвостиком, и всё получалось. Однажды у нас на балконе завелась беленькая мышка, я был счастлив. И долго плакал и умолял не сыпать отраву, которую принёс дворник.

Сейчас я мышей боюсь. Во всяком случае, испытываю к ним сильную неприязнь и брезгливость.

Они появились у нас с женой недели две назад, и сегодня я наконец-то купил две блестящих металлических мышеловки.

Заряжать мышеловку не так просто. Если не правильно её поставить, она может не сработать или наоборот сработать раньше и заехать вам по пальцу.

Пока я заряжал мышеловку, мне казалось, что я совершаю обряд чёрной магии. Я был дома один. В тишине, как мне показалось, густой и мертвенной, своими руками я тщательно и осторожно сооружал чью-то смерть.

Не прошло и десяти минут, как мышеловка сработала.

Под раковиной на блестящем металле новенькой мышеловки сидел маленький мышонок. Очень маленький. Даже в детских книжках таких не рисуют. Ему прищемило хвост. У самого основания. Он непонимающе хлопал глазками. Или мне это показалось?.. Глаза были как две чёрные бусинки. Рядом с зажатым хвостом налилась ярко-красная, будто нарисованная краской, капля.

Я взял швабру и постарался ударить его точно по голове. Мышонок яростно задёргался и закричал. Или мне это показалось?.. Я ударил ещё раз. Его лапы дважды монотонно сжались и разжались, и он успокоился.

В этих рефлекторных движениях уже не было жизни, а только какой-то неведомый живым ритуал. Взмах руки, прощальный – и одновременно приветствующий смерть. Так курица продолжает бежать без головы по деревенскому двору, и уже убитый фашист успевает взмахнуть рукой: Я помню тебя, Адольф, возлюбленный мой!..

Палка, пол и металлический край мышеловки были испачканы кровью. Я выкинул труп мышонка в пакет для мусора и снова зарядил мышеловку.

В тот вечер и ночь я убил ещё трёх мышей. Кстати, одно из заблуждений русского языка и, соответственно, сознания – слово «мышеловка». Никто никого в мышеловку не ловит. Ей убивают.

Сквозь тоскливость и отвращение я ощущал разрастающуюся до размеров мира пустоту. И думал, куда же делся тот мальчик, которому нравилось, что по его дому бегают мыши? И кто попал в мышеловку, мыши или я сам?

3 декабря 2003 года


***

Господи, помоги всем умирающим. Спаси всех уходящих.

4 декабря 2004 года


***

Пока не дойдёшь до отчаяния, солнце снова не засветит.

4 декабря 2004 года


***

Паникадило висело под куполом храма, похожее на большой именинный пирог со свечами.

4 декабря 2004 года


***

Я стоял в храме и отмокал, ощущая, как из меня выходит тяжесть, усталость и сон моей жизни. Я просыпался после долгого мучительного сна. Я возвращался.

Господи, дай нам доброе сердце.

4 декабря 2004 года


***

Оптимист говорит: мы живём. Пессимист отвечает: умираем. И чему-то радуется.

Оптимист возражает: не умираем, а переходим. Из одного состояния в другое, из нашего мира в мир иной, из времени в вечность. Рождаемся.

Пессимист молчит. Открывает рот, образуя губами ноль с чёрной пустотой посередине. И не издаёт при этом ни звука. Похож на рыбу, вынутую из воды и познающую, что существует, кроме толщ морских, ещё и губительный для её строения воздух.

8 декабря 2003 года


***

Два основных инстинкта человека, две движущих силы: инстинкт продолжения рода и инстинкт самосохранения. Второе дополнение первого: сохранить себя, чтобы продолжить род; сохранить себя – значит сохранить частичку своего вида. И первое сильнее второго: мать в девяносто девяти случаях из ста пожертвует собой ради жизни ребёнка.

Алкоголь понижает инстинкт самосохранения, но повышает инстинкт продолжения рода.

8 декабря 2003 года


***

Мир погибнет не от экологической катастрофы и не от ядерной войны. Мир погибнет от одиночества. Мы умираем друг без друга, занятые собой и делами. Это проникает под сердце. А потом всё. Конец. И на земле начинает идти снег. На всей земле наступает беспросветная русская зима.

А где-то в Уганде поднимаются в воздух привязанные к земле летающие угандцы.

Спасибо Томасу Винтербергу.

10 декабря 2003 года


***

Друзья, затаимся на время!..

10 декабря 2003 года


***

Только подумаешь, а ещё лучше произнесёшь вслух (как волшебное слово): не нравится! Как вдруг почти сразу (а иногда прямо-таки сразу) – начинает нравиться.

А как только решишь, что нравится, нравится, ёлки-палки! Тут-то, глядишь, и побледнеет, померкнет и нравиться перестанет.

Вот такой ущерб выходит. Любой тезис рождает антитезис, любые слова рождают слова следующие. За идеей синтеза, как только ей вдоволь насладишься, последует идея антисинтеза и дисгармонии… И нет этому ни конца, ни края.

Внимайте молча, внимайте сердцем… Пусть голова отдохнёт, она трудилась много тысяч лет и устала.

11 декабря 2003 года


***

Правда без любви – уже ложь.

11 декабря 2003 года


***

…Как мимолётное виденье, как призрак чистой красоты…

11 декабря 2003 года


***

Мальчик шёл на несколько шагов впереди своей мамы. Мама была толстая и хромая. Мальчик стеснялся своей мамы.

Прошло всего несколько лет, и мальчик многое бы отдал и дорого заплатил только за одно то, чтобы снова пройтись рядом со своей толстой и хромой мамой.

22 декабря 2003 года


***

Они спустились с холмов и пропели то ли Многая лета, то ли Вечную память…

22 декабря 2003 года


***

Каждой приобретённой вещи человек отдаёт частичку своей души. Чем больше вещей, тем человек мертвее.

Когда количество вещей достигает критической отметки, человек умирает.

24 декабря 2003 года


***

Чем человек талантливей, тем, видимо, он менее способен на любовь и более – на влюблённость.

11 января 2004 года


***

Господи, спаси звукорежиссёров!

15 января 2004 года


***

Всю ночь я буду думать о тебе. Потом, если повезёт, ты мне приснишься.

Это сродни пьянству. Каждая, примерно, третья женщина… В общем, всё понятно. Сладкая болезнь, постепенно и незаметно превращающаяся в кошмар.

Ещё один несостоявшийся роман. Ещё одна ненаписанная любовная записка, неотправленное письмо. Ещё одно неслучившееся свидание. Танец, поцелуй, объятие, которых не было…

Жизнь усыпана несбывшемся, и она уходит. Она уходит, уплывает, теряется в белом тумане, исчезает, умирает… как ещё описать это простое всем знакомое явление? И невозможно устоять, так хочется упасть…

А несбывшееся зовёт. Грин был прав, оно зовёт нас, рано или поздно.

Ты похожа… Но это неважно.

Интересно, чувствуешь ли ты что-то похожее?

15 января 2004 года


***

Хочется, нестерпимо хочется, именно в эту ночь пролететь над городом, пролететь над землёй.

А на рассвете вернуться домой. Влететь в своё окно и лечь спать. Довольным, уставшим и влюблённым.

20 января 2004 года


***

И мне опять смешно, хоть они и совсем близко. Ну, что они могут нам сделать? Что забрать? У нас и так ничего больше не осталось. Мы выпили всю воду, не пройдя и половины дороги. Мы сами и были водой, но мы расплескали себя. По вечеринкам и любовям, по стихам и ролям. Мы расплескали себя, и где нам найти источник, чтобы напиться и напитать себя вновь?

20 января 2004 года


***

Графиня спит и не видит снов. Сны ушли из её жизни. Снов больше нет. Они закончились, так и не сбывшись.

27 января 2004 года


***

Для начала он переписал «Пиковую даму». Слово в слово. Изменил только конец. Германн выигрывал на третий день по выпавшему тузу целое состояние и женился на Лизе. Ночью после венчания ему снилась старая Графиня, благословляющая и прощающая молодожёнов.

Затем взялся за «Ромео и Джульетту». В его редакции юного Монтекки успевали предупредить, что «Джульетта не умерла, но спит». Узнавшие об их браке семьи примирялись и в Вероне наступал мир, так что можно было провожать девушек в любую часть города в любое время.

За компанию переписал ещё пару трагедий Шекспира.

Умер в сумасшедшем доме.

За сильное желание всеобщего счастья часто приходится слишком дорого платить.

27 января 2004 года


***

Голоса резко обрываются. Изображение реальности плывёт и растекается по древу… Наступившая тишина пугает. Ты думаешь в страхе: неужели я умер?

Но вот всё возвращается на круги своя. Тебе снова всё слышно и видно. Ты в порядке.

Что это было? – думаешь ты иногда ночью, лёжа один в постели. Сбой программы?..

Тебе становится холодно. И очень тихо. Ты не понимаешь, тихо ли, потому что ночь, или потому что это снова пришло. А, может быть, оно никуда и не уходило? Как тебе такой вариант?

Ничего… скоро ты всё узнаешь.

27 января 2004 года


***

Говорить про себя можно только молча.

30 января 2004 года


***

Наше мироощущение и философия напрямую вытекает из того, кем мы себя осознаём. Бедные не любят богатых, богатые брезгуют бедными. Арабы ненавидят евреев, евреи презирают арабов. Водителям мешают докучливые пешеходы, лезущие под колёса; пешеходы не могут перейти дорогу и клянут водителей.

Но стоит пешеходу самому сесть за руль, как он быстро забывает своё прошлое и теперь уже нервно жмёт на клаксон, распугивая снующих по проезжей части пешеходо-тараканов. А еврей, по ошибке перепутанный в роддоме и отправленный на воспитание в арабскую семью, будет усердно изучать Коран и называть евреев жидами и оккупантами. А араб – зубрить Тору, петь псалмы, растить пейсы и наносить точечные удары по лидерам Хамаcа.

История нашей ненависти и непонимания напоминает футбол. Я родился в Манчестере, значит, болею за «Манчестер Юнайтед», они хорошие и всегда правы, а ребята из «Ливерпуля» – просто говно.

6 февраля 2004 года


***

Вначале было слово…

Ребёнок, погружённый в кромешную тьму космоса матери, вдруг слышит слова на непонятном языке. Слова, обращённые к нему и источающие любовь. И узнаёт, что он не один и что есть иной мир, куда он вскоре войдёт… Мир, который возникнет из этого первого слова матери… Мир, который лишь потом явится и материализуется, наполнится смутными очертаниями, предметами, красками…

А пока есть только Слово, далёкий отголосок будущей жизни. Свидетельство её существования, её реальности. Она есть, она слышится… Она придёт. Ты придёшь в неё. Выйдешь из неё и в неё войдешь. И увидишь. И найдёшь.

13 февраля 2004 года

Оставить сообщение